Гоголь Николай Васильевич |
Коляска
Городок Б. очень повеселел, когда начал в нем стоять *** кавалерийский
- полк. А до того времени было в нем страх скучно. Когда, бывало, проезжаешь
- его и взглянешь на низенькие мазаные домики, которые смотрят на улицу до
- невероятности кисло, то... невозможно выразить, что делается тогда на
- сердце: тоска такая, как будто бы или проигрался, или отпустил некстати
- какую-нибудь глупость, - одним словом: нехорошо. Глина на них обвалилась от
- дождя, и стены вместо белых сделались пегими; крыши большею частию крыты
- тростником, как обыкновенно бывает в южных городах наших; садики, для
- лучшего вида, городничий давно приказал вырубить. На улицах ни души не
- встретишь, разве только петух перейдет чрез мостовую, мягкую, как подушка,
- от лежащей на четверть пыли, которая при малейшем дожде превращается в
- грязь, и тогда улицы городка Б. наполняются теми дородными животными,
- которых тамошний городничий называет французами. Выставив серьезные морды из
- своих ванн, они подымают такое хрюканье, что проезжающему остается только
- погонять лошадей поскорее. Впрочем, проезжающего трудно встретить в городке
- Б. Редко, очень редко какой-нибудь помещик, имеющий одиннадцать душ
- крестьян, в нанковом сюртуке, тарабанит по мостовой в какой-то полубричке и
- полутележке, выглядывая из мучных наваленных мешков и пристегивая гнедую
- кобылу, вслед за которою бежит жеребенок. Самая рыночная площадь имеет
- несколько печальный вид: дом портного выходит чрезвычайно глупо не всем
- фасадом, но углом; против него строится лет пятнадцать какое-то каменное
- строение о двух окнах; далее стоит сам по себе модный дощатый забор,
- выкрашенный серою краскою под цвет грязи, который, на образец другим
- строениям, воздвиг городничий во время своей молодости, когда не имел еще
- обыкновения спать тотчас после обеда и пить на ночь какой-то декокт,
- заправленный сухим крыжовником. В других местах всь почти плетень; посреди
- площади самые маленькие лавочки; в них всегда можно заметить связку
- баранков, бабу в красном платке, пуд мыла, несколько фунтов горького
- миндалю, дробь для стреляния, демикотон и двух купеческих приказчиков, во
- всякое время играющих около дверей в свайку. Но как начал стоять в уездном
- городке Б. кавалерийский полк, все переменилось. Улицы запестрели, оживились
- - словом, приняли совершенно другой вид. Низенькие домики часто видели
- проходящего мимо ловкого, статного офицера с султаном на голове, шедшего к
- товарищу поговорить о производстве, об отличнейшем табаке, а иногда
- поставить на карточку дрожки, которые можно было назвать полковыми, потому
- что они, не выходя из полку, успевали обходить всех: сегодня катался в них
- майор, завтра они появлялись в поручиковой конюшне, а чрез неделю, смотри,
- опять майорский денщик подмазывал их салом. Деревянный плетень между домами
- весь был усеян висевшими на солнце солдатскими фуражками; серая шинель
- торчала непременно где-нибудь на воротах; в переулках попадались солдаты с
- такими жесткими усами, как сапожные щетки. Усы эти были видны во всех
- местах. Соберутся ли на рынке с ковшиками мещанки, из-за плеч их, верно,
- выглядывают усы. На лобном месте солдат с усами, уж верно, мылил бороду
- какому-нибудь деревенскому пентюху, который только покряхтывал, выпуча глаза
- вверх. Офицеры оживили общество, которое до того времени состояло только из
- судьи, жившего в одном доме с какою-то диаконицею, и городничего,
- рассудительного человека, но спавшего решительно весь день: от обеда до
- вечера и от вечера до обеда. Общество сделалось еще многолюднее и
- занимательнее, когда переведена была сюда квартира бригадного генерала.
- Окружные помещики, о которых существовании никто бы до того времени не
- догадался, начали приезжать почаще в уездный городок, чтобы видеться с
- господами офицерами, а иногда поиграть в банчик, который уже чрезвычайно
- темно грезился в голове их, захлопотанной посевами, жениными поручениями и
- зайцами. Очень жаль, что не могу припомнить, по какому обстоятельству
- случилось бригадному генералу давать большой обед; заготовление к нему было
- сделано огромное: стук поваренных ножей на генеральской кухне был слышен еще
- близ городской заставы. Весь рынок был забран совершенно для обеда, так что
- судья с своею диаконицею должен был есть одни только лепешки из гречневой
- муки да крахмальный кисель. Небольшой дворик генеральской квартиры был весь
- уставлен дрожками и колясками. Общество состояло из мужчин: офицеров и
- некоторых окружных помещиков. Из помещиков более всех был замечателен
- Пифагор Пифагорович Чертокуцкий, один из главных аристократов Б... уезда,
- более всех шумевший на выборах и приезжавший туда в щегольском экипаже. Он
- служил прежде в одном из кавалерийских полков и был один из числа
- значительных и видных офицеров. По крайней мере, его видали на многих балах
- и собраниях, где только кочевал их полк; впрочем, об этом можно спросить у
- девиц Тамбовской и Симбирской губерний. Весьма может быть, что он распустил
- бы и в прочих губерниях выгодную для себя славу, если бы не вышел в отставку
- по одному случаю, который обыкновенно называется неприятною историею: он ли
- дал кому-то в старые годы оплеуху или ему дали ее, об этом наверное не
- помню, дело только в том, что его попросили выйти в отставку. Впрочем, он
- этим ничуть не уронил своего весу: носил фрак с высокою талией на манер
- военного мундира, на сапогах шпоры и под носом усы, потому что без того
- дворяне могли бы подумать, что он служил в пехоте, которую он презрительно
- называл иногда пехтурой, а иногда пехонтарией. Он бывал на всех многолюдных
- ярмарках, куда внутренность России, состоящая из мамок, детей, дочек и
- толстых помещиков, наезжала веселиться бричками, таратайками, тарантасами и
- такими каретами, какие и во сне никому не снились. Он пронюхивал носом, где
- стоял кавалерийский полк, и всегда приезжал видеться с господами офицерами.
- Очень ловко соскакивал перед ними с своей легонькой колясочки или дрожек и
- чрезвычайно скоро знакомился. В прошлые выборы дал он дворянству прекрасный
- обед, на котором объявил, что если только его выберут предводителем, то он
- поставит дворян на самую лучшую ногу. Вообще вел себя по-барски, как
- выражаются в уездах и губерниях, женился на довольно хорошенькой, взял за
- нею двести душ приданого и несколько тысяч капиталу. Капитал был тотчас
- употреблен на шестерку действительно отличных лошадей, вызолоченные замки к
- дверям, ручную обезьяну для дома и француза-дворецкого. Двести же душ вместе
- с двумястами его собственных были заложены в ломбард для каких-то
- коммерческих оборотов. Словом, он был помещик как следует... Изрядный
- помещик. Кроме него, на обеде у генерала было несколько и других помещиков,
- но об них нечего говорить. Остальные были все военные того же полка и два
- штаб-офицера: полковник и довольно толстый майор. Сам генерал был дюж и
- тучен, впрочем хороший начальник, как отзывались о нем офицеры. Говорил он
- довольно густым, значительным басом. Обед был чрезвычайный: осетрина,
- белуга, стерляди, дрофы, спаржа, перепелки, куропатки, грибы доказывали, что
- повар еще со вчерашнего дня не брал в рот горячего, и четыре солдата с
- ножами в руках работали на помощь ему всю ночь фрикасеи и желеи. Бездна
- бутылок, длинных с лафитом, короткошейных с мадерою, прекрасный летний день,
- окна, открытые напролет, тарелки со льдом на столе, отстегнутая последняя
- пуговица у господ офицеров, растрепанная манишка у владетелей укладистого
- фрака, перекрестный разговор, покрываемый генеральским голосом и заливаемый
- шампанским, - все отвечало одно другому. После обеда все встали с приятною
- тяжестью в желудках и, закурив трубки с длинными и короткими чубуками, вышли
- с чашками кофею в руках на крыльцо.
- У генерала, полковника и даже майора мундиры были вовсе расстегнуты,
- так что видны были слегка благородные подтяжки из шелковой материи, но
- господа офицеры, сохраняя должное уважение, пребыли с застегнутыми, выключая
- трех последних пуговиц.
- - Вот ее можно теперь посмотреть, - сказал генерал. - Пожалуйста,
- любезнейший, - примолвил он, обращаясь к своему адьютанту, довольно ловкому
- молодому человеку приятной наружности, - прикажи, чтобы привели сюда гнедую
- кобылу! Вот вы увидите сами. - Тут генерал потянул из трубки и выпустил дым.
- - Она еще не слишком в холе: проклятый городишко, нет порядочной конюшни.
- Лошадь, пуф, пуф, очень порядочная!
- - И давно, ваше превосходительство, пуф, пуф, изволите иметь ее? -
- сказал Чертокуцкий.
- - Пуф, пуф, пуф, ну... пуф, не так давно. Всего только два года, как
- она взята мною с завода!
- - И получить ее изволили объезженную или уже здесь изволили объездить?
- - Пуф, пуф, пу, пу, пу... у... у...ф, здесь, - сказавши это, генерал
- весь исчезнул в дыме.
- Между тем из конюшни выпрыгнул солдат, послышался стук копыт, наконец
- показался другой, в белом балахоне, с черными огромными усами, ведя за узду
- вздрагивавшую и пугавшуюся лошадь, которая, вдруг подняв голову, чуть не
- подняла вверх присевшего к земле солдата вместе с его усами. "Ну ж, ну!
- Аграфена Ивановна!" - говорил он, подводя ее под крыльцо.
- Кобыла называлась Аграфена Ивановна; крепкая и дикая, как южная
- красавица, она грянула копытами в деревянное крыльцо и вдруг остановилась.
- Генерал, опустивши трубку, начал смотреть с довольным видом на Аграфену
- Ивановну. Сам полковник, сошедши с крыльца, взял Аграфену Иваповну за морду.
- Сам майор потрепал Аграфену Ивановну по ноге, прочие пощелкали языками.
- Чертокуцкий сошел с крыльца и зашел ей взад. Солдат, вытянувшись и
- держа узду, глядел прямо посетителям в глаза, будто бы хотел вскочить в них.
- - Очень, очень хорошая! - сказал Чертокуцкий, - статистая лошадь! А
- позвольте, ваше превосходительство, узнать, как она ходит?
- - Шаг у нее хорош; только... черт его знает... этот дурак фершел дал ей
- каких-то пилюль, и вот уже два дня все чихает.
- - Очень, очень хороша. А имеете ли, ваше превосходительство,
- соответствующий экипаж?
- - Экипаж?.. Да ведь это верховая лошадь.
- - Я это знаю; но я спросил ваше превосходительство для того, чтобы
- узнать, имеете ли и к другим лошадям соответствующий экипаж.
- - Ну, экипажей у меня не слишком достаточно. Мне, признаться вам
- сказать, давно хочется иметь нынешнюю коляску. Я писал об этом к брату
- моему, который теперь в Петербурге, да не знаю, пришлет ли он или нет.
- - Мне кажется, ваше превосходительство, - заметил полковник, - нет
- лучше коляски, как венская.
- - Вы справедливо думаете, пуф, пуф, пуф.
- - У меня, ваше превосходительство, есть чрезвычайная коляска настоящей
- венской работы.
- - Какая? Та, в которой вы приехали?
- - О нет. Это так, разъездная, собственно для моих поездок, но та... это
- удивительно, легка как перышко; а когда вы сядете в нее, то просто как бы, с
- позволения вашего превосходительства, нянька вас в люльке качала!
- - Стало быть, покойна?
- - Очень, очень покойна; подушки, рессоры, - это все как будто на
- картинке нарисовано.
- - Это хорошо.
- - А уж укладиста как! то есть я, ваше превосходительство, и не видывал
- еще такой. Когда я служил, то у меня в ящики помещалось десять бутылок рому
- и двадцать фунтов табаку; кроме того, со мною еще было около шести мундиров,
- белье и два чубука, ваше превосходительство, такие длинные, как, с
- позволения сказать, солитер, а в карманы можно целого быка поместить.
- - Это хорошо.
- - Я, ваше превосходительство, заплатил за нее четыре тысячи.
- - Судя по цене, должна быть хороша; и вы купили ее сами?
- - Нет, ваше превосходительство; она досталась по случаю. Ее купил мой
- друг, редкий человек, товарищ моего детства, с которым бы вы сошлись
- совершенно; мы с ним - что твое, что мое, все равно. Я выиграл ее у него в
- карты. Не угодно ли, ваше превосходительство, сделать мне честь пожаловать
- завтра ко мне отобедать, и коляску вместе посмотрите.
- - Я не знаю, что вам на это сказать. Мне одному как-то... Разве уж
- позволите вместе с господами офицерами?
- - И господ офицеров прошу покорнейше. Господа, я почту себе за большую
- честь иметь удовольствие видеть вас в своем доме!
- Полковник, майор и прочие офицеры отблагодарили учтивым поклоном.
- - Я, ваше превосходительство, сам того мнения, что если покупать вещь,
- то непременно хорошую, а если дурную, то нечего и заводить. Вот у меня,
- когда сделаете мне честь завтра пожаловать, я покажу кое-какие статьи,
- которые я сам завел по хозяйственной части.
- Генерал посмотрел и выпустил изо рту дым.
- Чертокуцкий был чрезвычайно доволен, что пригласил к себе господ
- офицеров; он заранее заказывал в голове своей паштеты и соусы, посматривал
- очень весело на господ офицеров, которые также с своей стороны как-то
- удвоили к нему свое расположение, что было заметно из глаз их и небольших
- телодвижений вроде полупоклонов. Чертокуцкий выступал вперед как-то
- развязнее, и голос его принял расслабление: выражение голоса, обремененного
- удовольствием.
- - Там, ваше превосходительство, познакомитесь с хозяйкой дома.
- - Мне очень приятно, - сказал генерал, поглаживая усы.
- Чертокуцкий после этого хотел немедленно отправиться домой, чтобы
- заблаговременно приготовить все к принятию гостей к завтрашнему обеду; он
- взял уже было и шляпу в руки, но как-то так странно случилось, что он
- остался еще на несколько времени. Между тем уже в комнате были расставлены
- ломберные столы. Скоро все обществе разделилось на четвертые партии в вист и
- расселось в разных углах генеральских комнат.
- Подали свечи. Чертокуцкий долго не знал, садиться или не садиться ему
- за вист. Но как господа офицеры начали приглашать, то ему показалось очень
- несогласно с правилами общежития отказаться. Он присел. Нечувствительно
- очутился пред ним стакан с пуншем, который он, позабывшиеь, в ту же минуту
- выпил. Сыгравши два роберта, Чертокуцкий опять нашел под рукою стакан с
- пуншем, который тоже, позабывшись, выпил, сказавши наперед: "Пора, господа,
- мне домой, право, пора". Но опять присел и на вторую партию. Между тем
- разговор в разных углах комнаты принял совершенно частное направление.
- Играющие в вист были довольно молчаливы; но неигравшие, сидевшие на диванах
- в стороне, вели свой разговор. В одном углу штаб-ротмистр, подложивши себе
- под бок подушку, с трубкою в зубах, рассказывал довольно свободно и плавно
- любовные свои приключения и овладел совершенно вниманием собравшегося около
- него кружка. Один чрезвычайно толстый помещик с короткими руками, несколько
- похожими на два выросшие картофеля, слушал с необыкновенною сладкою миною и
- только по временам силился запустить коротенькую свою руку за широкую спину,
- чтобы вытащить оттуда табакерку. В другом углу завязался довольно жаркий
- спор об эскадронном учении, и Чертокуцкий, который в это время уже вместо
- дамы два раза сбросил валета, вмешивался вдруг в чужой разговор и кричал из
- своего угла: "В котором году?" или "Которого полка?" - не замечая, что
- иногда вопрос совершенно не приходился к делу. Наконец, за несколько минут
- до ужина, вист прекратился, но он продолжался еще на словах, и казалось,
- головы всех были полны вистом. Чертокуцкий очень помнил, что выиграл много,
- но руками не взял ничего и, вставши из-за стола, долго стоял в положении
- человека, у которого нет в кармане носового платка. Между тем подали ужин.
- Само собою разумеется, что в винах не было недостатка и что Чертокуцкий
- почти невольно должен был иногда наливать в стакан себе потому, что направо
- и налево стояли у него бутылки.
- Разговор затянулся за столом предлинный, но, впрочем, как-то странно он
- был веден. Один помещик, служивший еще в кампанию 1812 года, рассказал такую
- баталию, какой никогда не было, и потом, совершенно неизвестно по каким
- причинам, взял пробку из графина и воткнул ее в пирожное. Словом, когда
- начали разъезжаться, то уже было три часа, и кучера должны были нескольких
- особ взять в охапку, как бы узелки с покупкою, и Чертокуцкий, несмотря на
- весь аристократизм свой, сидя в коляске, так низко кланялся и с таким
- размахом головы, что, приехавши домой, привез в усах своих два репейника.
- В доме все совершенно спало; кучер едва мог сыскать камердинера,
- который проводил господина чрез гостиную, сдал горничной девушке, за которою
- кое-как Чертокуцкий добрался до спальни и уложился возле своей молоденькой и
- хорошенькой жены, лежавшей прелестнейшим образом, в белом как снег спальном
- платье. Движение, произведенное падением ее супруга на кровать, разбудило
- ее. Протянувшись, поднявши ресницы и три раза быстро зажмуривши глаза, она
- открыла их с полусердитою улыбкою; но, видя, что он решительно не хочет
- оказать на этот раз никакой ласки, с досады поворотилась на другую сторону
- и, положив свежую свою щеку на руку, скоро после него заснула.
- Было уже такое время, которое по деревням не называется рано, когда
- проснулась молодая хозяйка возле храпевшего супруга. Вспомнивши, что он
- возвратился вчера домой в четвертом часу ночи, она пожалела будить его и,
- надев спальные башмачки, которые супруг ее выписал из Петербурга, в белой
- кофточке, драпировавшейся на ней, как льющаяся вода, она вышла в свою
- уборную, умылась свежею, как сама, водою и подошла к туалету. Взглянувши на
- себя раза два, она увидела, что сегодня очень недурна. Это, по-видимому,
- незначительное обстоятельство заставило ее просидеть перед зеркалом ровно
- два часа лишних. Наконец она оделась очень мило и вышла освежиться в сад.
- Как нарочно, время было тогда прекрасное, каким может только похвалиться
- летний южный день. Солнце, вступивши на полдень, жарило всею силою лучей, но
- под темными густыми аллеями гулять было прохладно, и цветы, пригретые
- солнцем, утрояли свой запах. Хорошенькая хозяйка вовсе позабыла о том, что
- уже двенадцать часов и супруг ее спит. Уже доходило до слуха ее
- послеобеденное храпенье двух кучеров и одного форейтора, спавших в конюшне,
- находившейся за садом. Но она все сидела в густой аллее, из которой был
- открыт вид на большую дорогу, и рассеянно глядела на безлюдную ее
- пустынность, как вдруг показавшаяся вдали пыль привлекла ее внимание.
- Всмотревшись, она скоро увидела несколько экипажей. Впереди ехала открытая
- двуместная легонькая колясочка; в ней сидел генерал с толстыми, блестевшими
- на солнце эполетами и рядом с ним полковник. За ней следовала другая,
- четвероместная; в ней сидел майор с генеральским адъютантом и еще двумя
- насупротив сидевшими офицерами; за коляской следовали известные всем
- полковые дрожки, которыми владел на этот раз тучный майор; за дрожками
- четвероместный бонвояж, в котором сидели четыре офицера и пятый на руках...
- за бонвояжем рисовались три офицера на прекрасных гнедых лошадях в темных
- яблоках.
- "Неужели это к нам? - подумала хозяйка дома.- Ах, боже мой! в самом
- деле они поворотили на мост!" Она вскрикнула, всплеснула руками и побежала
- чрез клумбы и цветы прямо в спальню своего мужа. Он спал мертвецки.
- - Вставай, вставай! вставай скорее! - кричала она, дергая его за руку.
- - А? - проговорил, потягиваясь, Чертокуцкий, не раскрывая глаз.
- - Вставай, пульпультик! слышишь ли? гости!
- - Гостя, какие гости? - сказавши это, он испустил небольшое мычание,
- какое издает теленок, когда ищет мордою сосков своей матери. - Мм... -
- ворчал он, - протяни, моньмуня, свою шейку! я тебя поцелую.
- - Душенька, вставай, ради бога, скорей. Генерал с офицерами! Ах, боже,
- мой, у тебя в усах репейник.
- - Генерал? А, так он уже едет? Да что же это, черт возьми, меня никто
- не разбудил? А обед, что ж обед, все ли там как следует готово?
- - Какой обед?
- - А я разве не заказывал?
- - Ты? ты приехал в четыре часа ночи, и, сколько я ни спрашивала тебя,
- ты ничего не сказал мне. Я тебя, пульпультик, потому не будила, что мне жаль
- тебя стало: ты ничего не спал... - Последние слова сказала она чрезвычайно
- томным и умоляющим голосам.
- Чертокуцкий, вытаращив глаза, минуту лежал на постеле как громом
- пораженный. Наконец вскочил он в одной рубашке с постели, позабывши, что это
- вовсе неприлично.
- - Ах я лошадь! - сказал он, ударив себя по лбу.- Я звал их на обед. Что
- делать? далеко они?
- - Я не знаю... они должны сию минуту уже быть.
- - Душенька... спрячься!.. Эй, кто там! ты, девчонка! ступай, чего,
- дура, боишься? Приедут офицеры сию минуту. Ты скажи, что барина нет дома,
- скажи, что и не будет совсем, что еще с утра выехал, слышишь? И дворовым
- всем объяви, ступай скорее!
- Сказавши это, он схватил наскоро халат и побежал спрятаться в экипажный
- сарай, полагая там положение свое совершенно безопасным. Но, ставши в углу
- сарая, он увидел, что и здесь можно было его как-нибудь увидеть. "А вот это
- будет лучше", - мелькнуло в его голове, и он в одну минуту отбросил ступени
- близ стоявшей коляски, вскочил туда, закрыл за собою дверцы, для большей
- безопасности закрылся фартуком и кожею и притих совершенно, согнувшись в
- своем халате.
- Между тем экипажи подъехали к крыльцу.
- Вышел генерал и встряхнулся, за ним полковник, поправляя руками султан
- на своей шляпе. Потом соскочил с дрожек толстый майор, держа под мышкою
- саблю. Потом выпрыгнули из бонвояжа тоненькие подпоручики с сидевшим на
- руках прапорщиком, наконец сошли с седел рисовавшиеся на лошадях офицеры.
- - Барина нет дома, - сказал, выходя на крыльцо, лакей.
- - Как нет? стало быть, он, однако ж, будет к обеду?
- - Никак нет. Они уехали на весь день. Завтра разве около этого только
- времени будут.
- - Вот тебе на! - сказал генерал.- Как же это?..
- - Признаюсь, это штука, - сказал полковник, смеясь.
- - Да нет, как же этак делать? - продолжал генерал с
- неудовольствием.Фить... Черт... Ну, не можешь принять, зачем напрашиваться?
- - Я, ваше превосходительство, не понимаю, как можно это делать, -
- сказал один молодой офицер.
- - Что? - сказал генерал, имевший обыкновение всегда произносить эту
- вопросительную частицу, когда говорил с обер-офицером.
- - Я говорил, ваше превосходительство: как можно поступать таким
- образом?
- - Натурально... Ну, не случилось, что ли, - дай знать, по крайней мере,
- или не проси.
- - Что ж, ваше превосходительство, нечего делать, поедемте назад! -
- сказал полковник.
- - Разумеется, другого средства нет. Впрочем, коляску мы можем
- посмотреть и без него. Он, верно, ее не взял с собою. Эй, кто там, подойди,
- братец, сюда!
- - Чего изволите?
- - Ты конюх?
- - Конюх, ваше превосходительство.
- - Покажи-ка нам новую коляску, которую недавно достал барин.
- - А вот пожалуйте в сарай!
- Генерал отправился вместе с офицерами в сарай.
- - Вот извольте, я ее немного выкачу, здесь темненько.
- - Довольно, довольно, хорошо!
- Генерал и офицеры обошли вокруг коляску и тщательно осмотрели колеса и
- рессоры.
- - Ну, ничего нет особенного, - сказал генерал, - коляска самая
- обыкновенная.
- - Самая неказистая, - сказал полковник, - совершенно нет ничего
- хорошего.
- - Мне кажется, ваше превосходительство, она совсем не сто'ит четырех
- тысяч, - сказал один из молодых офицеров.
- - Что?
- - Я говорю, ваше превосходительство, что, мне кажется, она не сто'ит
- четырех тысяч.
- - Какое четырех тысяч! она и двух не стоит. Просто ничего нет. Разве
- внутри есть что-нибудь особенное... Пожалуйста, любезный, отстегни кожу...
- И глазам офицеров предстал Чертокуцкий, сидящий в халате и согнувшийся
- необыкновенным образом.
- - А, вы здесь!.. - сказал изумившийся генерал.
- Сказавши это, генерал тут же захлопнул дверцы, закрыл опять
- Чертокуцкого фартуком и уехал вместе с господами офицерами.
Источник: Библиотека Максима Мошкова
|
... На полу зеленела трава, а через одно из окон сумела проникнуть березка. Крайняя левая каморка составляла владения крота Эйнара, усыновившего наше семейство, в остальных помещениях царствовали лесные мыши. Комнатку с березой одно время оккупировала сова, но, к сожалению, она переехала. В самой просторной каморке хозяйничала одичавшая рыжая кошка с шестью котятами. Мать была единственным человеком, который осмеливался приближаться к этой злобной твари. Мать обладала особой способностью общаться с цветами и животными и яростно защищала наш зверинец от всяких нехороших поползновений со стороны Лаллы и Май, живших в двух центральных каморках. Лалла была нашим шеф-поваром, а Май - всем понемножку. О них я расскажу подробнее чуть позже. Весь этот строительный комплекс дополнялся чересчур большим, но ветхим нужником, некрашеные стены которого возвышались на самой опушке леса. Нужник вмещал четырех испражняющихся; через незастекленное окошко в двери открыв алея величественный видна Дуфнес, излучину реки и железнодорожный мост. Дырки отличались по величине: большая, поменьше, маленькая и крохотулечка. Снизу в задней стене была отдушина с полуразвалившейся и потому не закрывавшейся дверцей. Когда Май и Линнеа посещали заведение, чтобы чуток поболтать и скоренько справить малую нужду, мы с братом брали первые уроки по женской анатомии. Смотрели и балдели. Никто и пальцем не пошевелил, чтобы застукать нас за этим занятием. Но нам и в голову не приходило изучать снизу отца, мать или громадную тетю Эмму. В детской тоже существуют свои негласные табу. Обстановка в большом доме была разномастная. В первое лето мать набила целый вагон мебелью из городской пасторской усадьбы. Бабушкин вклад состоял из отдельных предметов, хранившихся на чердаке и в подвале дачи в Воромсе. Мать пораскинула мозгами, сшила занавеси, соткала ковер и сумела-таки приручить эту груду разнокалиберных и враждебных друг другу элементов, заставив их жить в мире. Комнаты, насколько я помню, дышали уютом. В общем-то, мы чувствовали себя гораздо лучше в примечательном творении пастора Дальберга, чем в шикарном, изысканном бабушкином Воромсе, находившемся в пятнадцати минутах ходьбы через лес...
| Бергман Ингмар «Воскресный ребенок»
|
| Гоголь Николай Васильевич: |
«Женитьба»
«Рим (Отрывок)»
«Вечера на хуторе близ Диканьки, часть вторая»
«Портрет»
«Ревизор»
Все книги
Бласко Висенте Ибаньес
Шмуэль Йосеф Халеви Чачкес Агнон
Полный список электронных библиотек, созданных и поддерживаемых под эгидой Российской Литературной Сети представлен на страницах соответствующих разделов веб-сайта Rulib.net |